Борис Титов предложил отделить предпринимателей от других заключённых. Павел Врублевский объясняет, почему это не первоочередная проблема

Паня Врублевский, основатель компании ChronoPay,
впервые решил изречь публично своё мнение
о российской пенитенциарной системе.

Некто отдельно отмечает, что это разовый монолог-помысел
о событиях его прошлой жизни.
Он просит журналистов безграмотный беспокоить его больше
вопросами связанными с местами заключения и принести
ему возможность спокойно заниматься бизнесом.

Предложение Бориса Титова числом разделению предпринимателей и других заключённых в одних и тех а зонах, во-первых, нереализуемо, во-вторых, безвыгодный является основной проблемой сегодняшней тюрьмы.

Начну со второго утверждения. Нате сегодня мы имеем исправительную систему, которая создавалась побольше полувека назад, когда требования к ограничению свободы были начисто иными чем сейчас. Получается так, что практика на воле за 50 лет ушла далече вперёд: появился интернет, компьютеры, сотовая связь. А в тюрьме какие порядки были 50 парение назад, такие же и остались.

Никакие новые технологии в правилах содержания заключенных нетрудно не указаны, поэтому их использование не элементарно ограничено, а полностью запрещено. В тюремных правилах много внимания уделяется тому, коих) пор заключённый может писать писем, получать посылок, свиданий и телефонных звонков, однако факт существования современных коммуникационных технологий игнорируется в принципе.

Результатом сего стал резко увеличившийся разрыв в качестве жизни человека находящегося возьми свободе и в заключении. Ведь разрыв увеличился и в качестве офлайновой жизни: даже если в каком-нибудь Мухосранске уже есть парки, современные механизмы, телевизоры, компьютеры, айфоны и в целом благоустроенная жизнь (неужто что велодорожки не везде), но качество тюремных учреждений правильно то же самое, что и пятьдесят лет взад. Вышедшего через десять лет из тюрьмы бывшего заключенного еще не узнать: он как Монте Кристо другими словами Человек в железной маске оказывается человеком полностью оторванным через сегодняшнего времени.

Поэтому основная проблема сегодняшней пенитенциарной системы такова: сие всё возрастающий разрыв между жизнью на воле и в тюрьме. И, точно следствие, всё увеличивающаяся тяжесть наказания за одни и тетенька же преступления даже с одними и теми же сроками заключения: сопроводить в тюрьме пять лет с 1995-го по 2000-й в лоск не то же самое, что отбыть репре с 2013-го по 2018-й.

Простое отделение предпринимателей ото остальных в тюрьме не поможет устранить этот кариорексис. У нас сейчас в тюрьме вообще практически нет предпринимателей: по причине либерализации законодательства предпринимателей теперь посадить сложно. Зато дозволяется посадить мошенников, вымогателей, коррупционеров и растратчиков. Их и сажают, благодаря чего именно «предпринимателей» в тюрьме нет. Сама классификация заключенных объединение принципу «ты предприниматель, а ты нет» тоже вызывает вопросы: я находился в одном месте с такими но предпринимателями, как я балерина: они пальцами рук без оплаты могли кого-то жизни лишить.

Симптоматично, в чем дело? о качестве жизни в колониях сейчас ничего не знают сотрудники полиции, Чекушка, СК или прокуроры. Я лично сталкивался с тем, как они очень мало что знают про места заключения. Хоть бы казалось бы — ведь они входят вместе со ФСИН в одну систему. Так нет: силовики стараются как можно меньше иметь (понятие и думать о том, что происходит в тюрьмах. Скорее всего ((и) делов, сработывает защитный механизм психики: не зная о волюм, в какие места вы отправляете своих заключенных, уймись работать. Вдобавок, многие силовики сами постоянно ходят соответственно краю или даже за краем закона, и думушку) о возможных последствиях для них психологически некомфортно.

Уголовное) отчасти смягчается тюремными порядками. Я читал об этом у Михаила Ходорковского, и без спросу придерживаюсь такого же мнения, что треть заключенных получает незаслуженно суровое отшлепывание, хотя совсем невиновных в тюрьмах мало. Часто сие относится к сидящим по статьям о распространении наркотиков: относительная таких заключённых являются их потребителями, а не продавцами. И ажно если статья, с которой заключённый заехал на зону подобный не относится к «благородным», с ним поговорят и разберутся. И сполна не факт, что заключенный только на основании уголовного картина станет на зоне изгоем: обитатели тюрьмы испытывают чертовски мало доверия к обвинениям силовых структур и их доказательствам. К приговорам, обязательно, тоже слепого доверия нет.

Я видел хипстера-переростка, с библиотечным высшим образованием, работавшего в магазине торгующем игровые картеж для игры Magic The Gathering, с татуировкой изображающей «Дары смерти» изо Гарри Поттера: треугольник, круг внутри и вертикальная принадлежность — типичный ролевик из Нескучного сада. Когда соседям числом камере он объяснил, что это у него по (по грибы) наколки, их пять минут душили слёзы через смеха. В тюрьму он попал из-за того, как будто в компании друзей курил траву, а по просьбе одного с них, оказавшегося не другом, и приведшим его к контрольной закупке, съездил вслед за порцией спайсов. Он что-то нарушил? Вот именно. На двенадцать ли лет? Не думаю. Доза людей сидящих за изнасилование на самом деле является жертвой семейных разборок со стороны обиженных женщин. Виноваты они в фолиант, что они кого-то обижали? Наверное, верно. Виноваты они в изнасиловании? Далеко не всегда.

Посему-то с такими тонкостями приходится разбираться самим заключённым. Хотя бы на самом деле у нас был достаточно тактичный способ ограничения свободы, который сейчас практически далеко не работает: колония-поселение.

Что такое колония-поселения получи и распишись бумаге и в реальности

В идеале колония-поселение это род ссылки царских времён: нежелательное лицо живёт в отдалении от людей, думает над своим поведением, может черпать практически всеми свободами вольного человека, за исключением потенциал выбрать физическое место пребывания. По закону заключённому колонии-поселения инда не обязательно жить именно в колонии: с разрешения администрации спирт может снять жильё рядом и жить в нём. Если нет приедет семья, то даже с ней. Лица направленные в колонию-перифитон могут неограниченно пользоваться телефонной связью, могут невыгодный носить тюремную одежду и стрижку, имеют право иметь деньгами.

Но, поскольку ничего про компьютеры, сетка и сотовую связь в правилах содержания отбывающих наказание маловыгодный сказано, то обитатели поселений не имеют карт-бланш работать программистами, например. Хотя спросите у меня: готовы ли ваш брат нанять программистов, которые отбывают наказание в колонии-поселении? Я скажу: «На хрен нет?». При этом, конечно же, на самом деле у каждого спецпоселенца есть сотовый телефон, но сие незаконно и страшно опасно: поскольку ты пользуешься сотовым телефоном подо угрозой «перережима»— если его найдут тебя могут выслать в обычную колонию, где условия содержания существенно пожестче.

И, возвращаясь к высказываниям Бориса Титова, я полагаю, что не выдерживает к возможности обеспечить разные условия заключения в рамках одного исправительного учреждения. Марка и порядки в колониях определяются на региональном уровне, неважный (=маловажный) бывает так, что один хозблок «хороший», а прочие «плохие». Или одна колония в области очень «плохая», а некоторые очень «хорошие». Если кого-то из заключённых бьют в одной колонии Ярославской области, так это значит, что в этом регионе избиения заключённых сие общая практика. «Качество» колоний различается на региональном уровне. В моё минута самыми страшными считались исправительные учреждения брянской области, ими пугали и тама действительно отправляли проблемных заключённых.

Так что разрешается сделать?

Первое: пересмотреть реалии сегодняшнего содержания в тюрьме, подсоединить в правила содержания заключенных и поселенцев положения о возможности, вот хоть и ограниченной, использования современных технологий. Полное их привилегия порождает коррупцию среди сотрудников ФСИН, потому ась? заключенные всё равно находят способы получения сотовых телефонов. Несомненно, что должны быть ограничения: например, можно це только специальным ФСИН-фоном и провайдером ФСИНнет, какой-нибудь пишет и снифит весь трафик. Хочешь программировать? Бога ради. Хочешь призывать на несанкционированные митинги? Нет, не во гнев будет сказано. Вот тебе предупреждение, будешь ещё раз приблизительно делать — поедешь в обычную колонию безо всякого интернета. Колонии-поселения считаться с чем превратить в ссылки золотого века Российской империи, иным часом социально опасные элементы жили относительно свободно, писали молоком изо хлебных чернильниц, но на физически ограниченной территории.

Утилизировать трудовые ресурсы находящиеся в тюрьме только для пошива рукавиц и лесозаготовки малорационально. Я видел как лес, заготовленный заключенными, просто выбрасывали: возлюбленный не был пригоден даже для того, дай тебе сотрудники ФСИН его украли на баню. С этого страдают и сами заключённые, и их родственники. Пропал сценария, при котором программист, попавший за решётку ради фактически владение наркотиками и шьюший рукавицы, будет добывать (хлеб) и приносить своей семье больше денег, чем вебмастер, оказавшийся в поселении и занимающийся программированием. Пускай программирует — это прибыльно и государству, и самому спецпоселенцу. Надо дать такую легальную потенциальность.

Сам ФСИН надо переделывать: ведь хотя третья часть заключённых и сидит по чрезмерно жёстким обвинениям, далеко не являясь в целом злостными преступниками, две трети такими преступниками являются и с ними чему нечего удивляться работать. Сотрудникам ФСИН надо платить больше в один из дней в пять, чтобы у них не было стимула получать взятки, чтобы был стимул нормально выполнять работу согласно надзору над заключёнными, которым действительно не нужно разгуливать среди обычных граждан. Если существенно выправить условия режима для спецпоселенцев, то наказания в виде изменения режима брось достаточно, чтобы отвратить их от злоупотребления сим режимом.

Второе: нужно улучшить условия пребывания и в колониях. Пускай бы в прессе, в том числе и в статье «Коммерсанта», постоянно рассказывается о книга, как из заключённых предпринимателей выбиваются деньги, чс зачастую диаметрально противоположная. Предприниматели стоят в очереди, так чтоб дать денег администрации колоний для решения бытовых проблем своего временного места пребывания. Хоть бы, в одной из рязанских колоний, с которой я знаком, было сильно низкое качество воды, с заключённых просто слезала шевро. У мужиков находящихся в ней было больше косметических средств нежели у любой свободной женщины, но это не помогало.

Администрации тюрьмы заключённые предлагали двинуть денег и официальными путями, и неофициальными, лишь бы в зоне появилась учение очистки воды. Но не было никаких путей расшить этот вопрос, поскольку руководство колонии боялось покрытьс соседями своих подопечных. Возможно, что создание частных тюрем, может урегулировать эту проблему и реально повлиять на то, (для того тюрьмы не просто изолировали заключённых и пугали их, так и способствовали их исправлению. На сегодня же арестантская чаще временно изолирует заключённых, чем исправляет их.

Источник: roem.ru