Иванов, GridGain: Если бы наш софт был проприетарным, то «Сбербанк» и Apple не стали бы с нами работать

«Тема, которой автор занимаемся, — достаточно наукоёмкая, поэтому её правда мало кто понимает. Эта штучка не consumer-oriented, это похлеще enterprise, и даже в этой области симпатия довольно наукоёмкая», — говорит Никита Иванов, сооснователь и инженерный директор российско-американской компании GridGain. Точно, в крупные СМИ компания попадает, как если Герман Греф жёстко критикует IT-систему «Сбербанка» и обещает перекроить всё с нуля — вместе с GridGain.

Простыми словами шарашка занимается вот чем. Сейчас пожирать большие объёмы данных — десятки и сотни терабайт, и в таком большом объёме данных запутанно искать или совершать расчёты. «Лет чирик-пятнадцать назад такая проблема возникала весть редко, потому что объёмов данных таких мало-: неграмотный было у больших компаний — разве кое-что в сфере газа и нефти. Обычно факты обрабатывались overnight, и наутро всё сейчас было готово», — говорит Иванов. Потребность делать данные в реальном времени возникла в последние пяточек-семь лет — сейчас практически кому только не лень бизнес крутится вокруг данных, считает дьявол. Больше всего тормозит обработку данных манифест к внешним накопителям, так возникла идея не терять данные прямо в памяти. Именно сие и делает GridGain — in-memory computing.

В некоторых случаях мы начинали, вопросов, что не кто иной делать не возникало. Был дилемма — как быстро у нас получится сие сделать

Первую строчку кода ради этого проекта я написал в 2005 году. В 2007 году вышла первая модификация. В 2010 году мы получили первые вклады. На самом деле in-memory computing существует ранее лет 25. Но в девяностых годах симпатия применялась только на Уолл-Стрит и накануне сих пор является одной изо самых востребованных технологий там. А это было дорого, процессоры были маленькие, словно порождало много технологических проблем. Егда мы начинали, вопросов, что то есть делать не возникало. Был запрос — как быстро у нас получится сие сделать. На тот момент было прощай два-три проекта таких, в качестве кого наш. Поэтому сказать, что наш брат предугадали тренд, было бы луч пафосно, просто мы были первым проектом, какой-нибудь реально сел на это и занимался в какой-нибудь месяц этим.

Компания подняла уже три раунда финансирования и собирается расширять ещё. Сколько — Иванов не говорит: «Как и любая растущая компашечка, мы сейчас больше заинтересованы маловыгодный в том, чтобы быть прибыльными, а в книжка, чтобы вкладываться в развитие». Долгосрочная направление — выйти на IPO или продаться сильнее крупной компании — пока под вопросом. Иванов ставит развитие в три-четыре года, чтобы в полном объеме решить, что именно ждёт компанию. Никакие финансовые данные компания не раскрывает, но, хвастается Иванов, в 2015 году им посчастливилось удвоить продажи, при этом маловыгодный увеличив число сотрудников.

Последние три годы мы удваиваем наши продажи с носа) год, и надеюсь, что 2016 закругляйся таким же

Статистически IPO становится не в такой степени привлекателен для таких компаний, по образу мы. Когда ты становишься публичной компанией, твоя милость теряешь независимость. Ты вынужден созидать кучу отчётности, у тебя есть прорва регуляторов, это очень сложный дело по деньгам. Очень много компаний в Америке далеко не хотят выходить в паблик. Они думают: «Зачем нам получаться на public market, если пишущий эти строки те же самые деньги можем увлечь на private market и иметь не в пример (куда) меньше геморроя и препон?».

Управляющий соучастник венчурного фонда Сбербанка: «Я едва не обращаю внимание на законы сегодня»

Кому и зачем нужен open source

Свой проект был open-source с первого дня, у нас менялась авторизация. Изначально мы работали по AGPL лицензии, в какое-так время мы перешли на Apache License. (год) спустя мы подумали: «Раз уж пишущий эти строки столько работаем по Apache License, с какой радости бы нам не перейти в Apache Software Foundation?». Ми кажется, что модель open source под конец стала mature. Мы работаем за модели open core. Для enterprise пишущий эти строки продаём базовую версию с определёнными кастомными features, знак мы предоставляем support и maintenance.

Иванов с охотой говорит про разные бизнес-модели open-source, оборона перспективы, про любовь государственных структур к открытому За, но добавляет: «Вообще, в open source бесконечно. Ant. мало больше проблем, чем плюсов». Правда-матка, потом сразу же отмечает, будто есть и очень большое преимущество — здоровое community изо разных компаний. «Когда большие компании смотрят получай маленькие стартапы, open-source вариация зачастую является решающим преимуществом. Возможно, если бы у нас был проприетарный софт, крупные компании в виде „Сбербанка“, Microsoft, Apple, Sony, с которыми пишущий эти строки сотрудничаем, не стали бы остановился нас. Потому что, когда твоя милость сотрудничаешь со стартапом, который предоставляет проприетарное иджма, всегда есть риск, что компашка закроется и поддержка продукта прекратится. С open-source софтом такого черта нет — всегда останется community, которое бросьте поддерживать софт».

В семидесятых-восьмидесятых годах, рано ли понятия open source ещё без- было, крупные компании никогда без- работали с маленькими. Open source нивелирует сии риски. Если мы завтра закроемся, так это никак не повлияет получи наших customers в долгосрочной перспективе

Иванов следит и вслед рынком СУБД, знает о борьбе Postgres Professional вслед российских клиентов Oracle. Он никак не выступает в защиту Oracle, но замечает, что-нибудь гораздо проще расти с нуля — яко, в общем и целом, как раз и делает PostgreSQL. «У нас в Долине буква волна уже была лет семь вспять. Была такая компания EnterpriseDB, которая продвигала PostgreSQL угоду кому) корпоративных решений здесь в США. Туда-сюда из этого не вышло, к сожалению», — добавляет спирт. В итоге, считает Иванов, доля Oracle может завалиться с условных 100% до 70% — сие будет та точка, на которой реслинг и остановится.

Иванов не думает, что как-нибуд-либо открытое ПО вытеснит проприетарное: «Я выскажу крамольную догадка, со мной наверняка не кончено согласятся: проприетарный софт обычно неизмеримо более качественный. Большинство open-source проектов — сие Wild West: совершенно хаотичная разряд людей с абсолютно разным experience, броуновское перетаскивание. Только если проект безумно распространенный — он привлекает критическую массу качественных специалистов, хотя это происходит безумно редко».

Open source работает всего на все(го) на очень маленьком узком сегменте, получи инфраструктурном уровне — вспомни вещи, которые популярны. В open source бесконечно невелико количество e-mail-клиентов, графических редакторов, игр

GridGain — сие такой российский софт

Я не привязываюсь си — Россия или не Россия. Хотя Россию я понимаю лучше, люди в этом месте нам ближе, чем индусы разве китайцы

Иванов подчёркивает, что за большей части его компания американская, юрлицо — в Делавере, точь в точь у всех. Но в Санкт-Петербурге вкушать офис разработки, есть небольшой контора в Москве, и в целом российский рынок интересен.

Клиентов я видим. Мы общаемся с десяткой топовых банков — «Альфа», ВТБ24, со всеми минус исключения телекомами, с нефтегазовыми компаниями. Понятно в России есть деньги. К счастью на этом месте стали появляться ниши, где только и можно применить наши технологии. Раньше такого неважный (=маловажный) было — мы не раз пытались отправиться в Россию, например, лет пять обратно, и такого понимания, что мы нужны, приставки не- было.

Компания сейчас работает по-над тем, чтобы внести своё иджма в реестр отечественного ПО, курируемый Минкомсвязью. «Так работают в России государственные компании, нужно ввезти своё обеспечение в реестр. Окей — автор вносим», — говорит Иванов, объясняя, что же в каждой стране есть своя специфика.

У нас унич юристы, которые сейчас этим занимаются, и у нас кушать юрлицо в России. Естественно, мы никак не сможем внести в реестр enterprise версию, затем что что она принадлежит американской компании. Же есть open-source версия, которая нам приставки не- принадлежит, а принадлежит НКО Apache Software Foundation. Нужно вылупиться на российское законодательство, чтобы осознать, как это правильно сделать. По силам, мы сделаем некую professional версию. Варианты глотать.

Мне кстати тут недавно говорили, как нас запустили на „Эльбрусе“ — сие такой российский процессор

Работа с государственными организациями отличается ото страны к стране — по его мнению, в США до сей поры более открыто и их технологиями ранее пользуются десятки государственных организаций, в книга числе военных: «Они прекрасно используют open-source проекты. Их, с руки, совсем не смущает, что разработчики изо России». Open source в государственных и военных проектах — безмерно хорошая вещь, потому что без оплаты снимает вопросы типа «А который это делает?», «Как оно работает?» — кончено можно посмотреть, рассуждает он.

Сергуся Белоусов, Acronis — Roem.ru: «Ми не бывает жалко, я занимаюсь Acronis»

Распрекрасно, когда есть Греф

Сбербанк находится для том же уровне сложности, инертности и бюрократичности, аюшки? и многие крупные банки — не гаже, не лучше. Что уже важно

Иванов постоянно называет «Сбербанк» уникальной компанией. До чего их IT-система устарела, он далеко не берётся судить: «Я не думаю, как их нынешняя система с чем-в таком случае не справляется. На самом деле Сберегательный банк — это ведущий банк России за всем показателям, включая IT, удобство и неизвестно зачем далее». Он думает, что Греф живо говорил о будущем — чем станет «Сбербанк» помощью десять лет, какие новые направления бизнеса хочет распахнуть, что изменить.

Разница между американскими и российскими компаниями уминать. К сожалению, большинство решений в российских компаниях принимаются беда высоко наверху. Мы общались с Грефом, и некто лично принимал какие-то решения. Я работали с Barclays — один из крупнейших банков в Европе. И немного погодя все вопросы решались на незначительно более низком уровне, что верно — это гораздо более гибкая компонент. У нас все проблемы сходятся ввысь, и хорошо если Греф наверху. А кабы Грефа нет?

Источник